Старая Контра - Страница 45

– Что ещё за долбани?

– Продукт изысканий Великих в области противовоздушной обороны… Птицы-перехватчики, мон.

– Почём знаешь, Гэбваро? – поинтересовался Цупаж Хуц.

– Э! Откуда люли всё знает? То люди скажут, то сорока на хвосте принесёт…

– Их племя, люли – самое что ни на есть вредное, – со смешком сказал Инноту Хуц. – Ворюги все, каких свет не видывал; вот за это их и не любят.

– Нет, мон, не за это… Вы все под мертвяками ходите, а мы – люди свободные. Сегодня здесь, завтра там…

– Кочевники, что ли? – догадался Иннот.

– Люли на одном месте долго не сидят…

Гробы стали замедлять ход. Впереди показалось пятно света; впрочем, это была единственная на весь перрон газосветная лампочка, практически уже отработавшая своё. Иннот на всякий случай просканировал всё вокруг. Пусто…

– СТАНЦИЯ ГРОБОВО! СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ БОЛЬШИЕ МОГИЛКИ! ЧТОБ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ! – объявил череп.

– Тебя туда же… – сварливо откликнулся каюкер. – Слушай, люли, или как тебя там? А что здесь у военных?

– Я откуда знаю? Ну, арадром есть, например; я дирижабели несколько раз в небе над курганами видел…

– Дирижабели, говоришь? – медленно переспросил Иннот. – Дирижабели… Интересно, мы в ту сторону едем?

– В обратную, – удивлённо сказал Хуц. – А зачем нам арадром?

– Затем, что на своих двоих далеко не уйдёшь… – задумчиво отозвался каюкер. – А вот…

– Там охраны небось – что грязи! – подал голос люли.

– Не факт, – неожиданно ответил Хуц. – Арадром – он недалеко от Курганов; просто так туда не попадёшь… Слухай, парень, а ты это… Ты разве дирижабель водить умеешь?

– Умею, – спокойно ответил Иннот.

На самом деле лётчиком был, конечно, не он, а Воблин Плиз, предыдущая его «инкарнация» – и в каком-то смысле папа…

– Вот оно что, значит… Ну, это… Терять-то нам нечего… Надо, значит, пересесть на другой состав… В обратную сторону…

– СТАНЦИЯ БОЛЬШИЕ МОГИЛКИ! СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ НЕКРОСИЛА! ЧТОБ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ!

– Ага, вишь, я был прав… Некросила – это наверняка уже владения Великого Некробио; его Территория…

– Слышьте, моны, а чё это он всё время – сдохни да сдохни? – плаксиво спросил кто-то.

– Так ведь здесь, небось, одни жмуры и ездят, – объяснили ему. – А чего мертвякам ожившим желать, не здоровья же!

– А-а…

Станция «Некросила» оказалась довольно большой и неплохо освещенной. Одинокий жмур поджидал здесь транспорт – а дождался окончательного каюка; Иннот выскочил из гроба, завопил «Сюрприз!!!» и метким броском снёс ему башку ещё до того, как поезд остановился. Очередное пожелание сдохнуть, извергнутое отъезжающим черепом, прозвучало эпитафией…

Обратного состава пришлось дожидаться минут двадцать. Беглецы снова миновали Большие Могилки, Гробово, Площадь Эфтаназио, после чего пошли однообразные, погруженные во мрак платформы с весёленькими названиями «Садюганово», «Душегубово», «Оск-вернищенская», «Потрошилка-Сортировочная»… На некоторых станциях гробсостав даже не останавливался – лишь слегка сбавлял ход. Нарастало какое-то странное напряжение, даже неутомимый каюкер чувствовал себя муторно. После того как череп проорал название очередной остановки, кто-то из обречённых через два гроба от Иннота внезапно вскочил и попытался выпрыгнуть прямо на ходу; товарищи с трудом усадили его на место. «Проклятый голос, он засрал мне все мозги! Мой бедный мозг! Он засран, понимаешь, засран!» – принялся причитать несчастный. Ему грубо велели заткнуться…

– Ещё немного – и п-парни п-перестанут себя к-к-контролировать! – лязгая зубами, пробормотал Хуц; его била крупная дрожь.

– Да, пожалуй, надо выбираться отсюда… Как ты думаешь, мы уже близко к этим Курганам?

– Сам, что ли, не ч-чувствуешь? Близко, конечно, и к-как бы не с-с-слишком близко…

– Значит, выходим на следующей… Слышишь, люли? Передай остальным…

Платформа, на которую в кромешной тьме высадились беглецы, носила название « Мёртвослободская».

Каюкер, стиснув зубы, полностью перешёл на энергетическое видение. Да, здесь определённо было ещё более мерзко, чем в некрозориуме…

– Держитесь все вместе, – хрипло предупредил он. – Возьмитесь за руки или за одежду, что ли…

Эта станция совсем не походила на «Площадь Эфтаназио». За пределами перрона начинался форменный кавардак – перекорёженные бетонные балки и прутья арматуры, листы железа, погнутые и скрученные некой исполинской силой, крошево битого кирпича… Иннот не сразу заметил в этом хаосе витую спираль уводящей наверх лестницы. Похоже было, станцией время от времени всё-таки пользуются: к лестнице вела узенькая расчищенная тропинка. Каюкер осторожно взялся за перила. Ржавое железо крошилось под пальцами… «Надеюсь, она не обвалится под нашим весом», – подумал он.

Только теперь стало понятно, насколько они углубились под землю. Восхождение длилось около получаса, под аккомпанемент хрипов, стонов и одышки. Наконец сверху повеяло холодным ветром. На лицо каюкеру опустилось несколько снежинок. «Всё, не могу больше», – сипел кто-то несколькими пролётами ниже. Преодолев последние метры лестницы, Иннот с полминуты стоял неподвижно, восстанавливая дыхание, а потом легонько толкнул ржавую дверцу и выглянул в морозный предрассветный сумрак.

* * *

Изенгрим Фракомбрасс, по кличке Ёкарный Глаз, зашел в лифт и нажал кнопку. Ноздри его бешено раздувались. Двери бесшумно закрылись, и бывший пират смог наконец дать волю своим чувствам. Кабина содрогалась от пинков и ударов; те, кто волей случая оказался на лестнице, с недоумением и опаской косились в сторону лифтовой шахты. Когда двери наконец раскрылись, Екарного Глаза можно было выжимать: ручейки пота сбегали по его лицу, прокладывали тропинки в густой шерсти на спине и груди. Тяжело дыша, он прошёлсквозь стеклянные вращающиеся двери и очутился на улице.